НА ВОИНСКОЙ ПЛАТФОРМЕ АЛЕКСАНДРОВСКОГО ВОКЗАЛА.
Яркое, солнечное, слегка морозное утро.На воинской платформе Александровской жел. дор. оживление.
Съезжаются начальствующие лица.
Прибыл московский комендант ген.-майор Т.Г.Горковенко, помощник градоначальника полковник В. Ф. Модль, начальник жандармского отделения Александровской жел. дор. полковник А. В. Григорьев, коменданта станции Москва, Александровской жел. дор., чины военного ведомства и др.
Вокруг — конные городовые, пристава, помощники приставов.
Принесли чай, хлеб. Перед предстоящим прохождением пленных австрийцев через Москву их решили напоить и накормить. Завтрак окончен.
ПЛЕННЫЕ.
Началась высадка пленных из вагонов.Замелькали серые фигуры. Вскоре ими заполнилась вся платформа.
В большинстве случаев лица изнуренные, загорелые, почти черные.
Всего высадили из вагонов 1,448 нижних чинов и нескольких офицеров; среди последних одного подполковника.
Офицеры в большинстве случаев в младших чинах.
Среди прибывших много мадьяр, но есть русины и поляки.
По роду оружия тоже разные — кавалеристы, артиллеристы, пехотинцы и санитары. У многих полковые значки в память 50-летия царствования Франца-Иосифа. Некоторые в серых коротких шинелях и такого же цвета накидках, некоторые — в темных, почти черных шинелях.
Более слабые закутали плечи одеялами.
У большинства желтые ботинки со шнуровками, у некоторых ноги от холода забинтованы разорванным на полосы серым сукном, Много обутых в русские сапоги.
Пленные были выстроены в несколько рядов. Впереди шли солдаты, по бокам эшелона пленных—конные городовые. Шествие замывалось опять нашими пехотинцами.
Австрийцы шли рядами по 6—7 чел. Многие тащили на себе довольно увесистые чемоданы с личным имуществом.
«ВЕДУТ!»
Несмотря на ранний час, весть о прибытии пленных из Перемышля быстро разнеслась по Москве. На Тверской толпы народа.— Ведут!.. Ведут!..
Сверху Тверской показывается «авангард» армии пленных...
Полицейские офицеры...
За ними сплошная серо-голубая река пленных австрийцев...
Идут взводами.
Впереди каждого унтер-офицеры и обязательно с тросточками в руках.
В ТОЛПЕ.
Публика настроена к пленным крайне добродушно.Ни одного недружелюбного выкрика, ни одного злого жеста...
Конным городовым, сопровождавшим по Москве вчера пленных австрийцев, время от времени приходилось несколько успокаивать сердобольную публику, которая прорывалась в ряды пленных, чтобы дарить им деньги, папиросы...
Вот стоит на углу Тверской и Камергерского переулка извозчик.
Он только и делает, что торопливо вертит «козьи ножки» с махоркой и передает австрийцам.
Да, достаточно было посмотреть на австрийцев, чтобы убедиться, что они чувствуют себя вполне удовлетворительно в русском плену.
Усталые, желтые лица улыбались широкими улыбками.
— Дай тютюн!.. — просить усатый поляк.
Какая-то девочка протягивает пачку папирос.
— Дзенкую, пани!..
Длинна колонна пленныгь.
Мелькают усатые лица и поляков, и немцев, и угрюмых смуглых венгров, и чехов.
Вот шагает, по-видимому, чех.
На его шее одеяло, а в руках он бережно несет... скрипку.
Старушка, только что вышедшая из булочной, тянется с маленькой пасхой к пленному:
— Возьми, голубчик, разговеться...
НА СТРАСТНОЙ ПЛОЩАДИ.
На Страстной площади густая толпа.Здесь эшелон пленных встретил в автомобиле главноначальотвующий гор. Москвы свиты Его Величества ген.-м. А. А. Адрианов.
Пленные, увидев генерала, отдают честь.
По дороге всем русским офицерам австрийцы также отдавали честь.
Уже в середине Тверской некоторые из пленных стали сильно уставать.
Слабых подбирали, сажали на извозчиков, и пролетки с ними шагом следовали за эшелоном.
Австрийцы—русины и поляки, — проходя мимо Страстного монастыря и других церквей, обязательно снимали шапки и молились.
В КИТАЙ-ГОРОДЕ.
Когда голова эшелона от Спасских ворот заворачивает на Ильинку, хвост только что начинает втягиваться на Красную площадь.Пленные шагают быстро, торопясь закончить длинный путь.
Мелькают серые и черные кепи...
С кокардами, с белой металлической цифрой «8».
Мелькают серые накидки и куртке с зелеными петличками, черные шинели...
Палочки в руках, желтая гетры как будто еще более хотят убедить в том, что делом этих людей было ходить из города в город, а вовсе не отсиживаться в мерзлых окопах и под бетонными куполами фортов.
Защитники Перемышля проходят мимо кремлевских стен.
Они с любопытством глядят на башни высоких ворот, на купола, поднимающиеся за стенами, на причудливую пестроту собора Василия Блаженного.
Проходя по Ильинке мимо церкви, пленные слышать, как где-то бьют часы.
Может-быть, они принимают эти удары за колокол, — некоторые из пленных снимают кепи и крестятся.
Это особенно нравится толпе на тротуарах.
Какой-то мужичек подходить к рядам, идет в ногу с пленными и все старается втолковать им:
— У нас вам хорошо будет... Вы не сумлевайтесь...
И не понимающий его венгерец утвердительно кивает головой. Он догадывается, что ему говорят что-то хорошее.
У вокзала лавочник допытывается у пленных:
— Знаешь, что за город?
Тот оказывается понимающим:
— Москва.
—А нравится?
— Нравится.
На Красной площади удивляются уже пленные:
— Большой город.
Временами кто-нибудь сходит с тротуара и начинает оделять пленных папиросами, мелким серебром.
Пленные, наконец, добрались до ст. Угрешская, Моск.-Окружной жел. дор., откуда они будут отправлены в разные города России.
Источник
Напомню, что этот парад прошел после победы австро-украинских войск над москалями при Маковке.
А я вот думаю, а не пора ли повторить, чтобы галичане снова вспомнили о добродушии московской публики, которая угощая военнопленных папиросками, скажет:" У нас вам хорошо будет... Вы не сумлевайтесь..." :-)
Journal information