Детали плана: поиск людей, способных выйти при обсуждении экономических вопросов за рамки жесткой парадигмы социалистической экономики, стимулирование их к выработке идей, помощь в образовании.
— В Советском Союзе не было собственной экономической науки, — рассказывает «РР» высокопоставленный офицер КГБ, работавший под началом Владимира Крючкова.— Юрий Владимирович это хорошо понимал. Для реформ нужно было вырастить реформаторов. И, главное, дать им возможность знакомиться с передовыми тенденциями западной экономической науки.
Именно этим многие из наших собеседников-чекистов объясняют спокойное отношение органов к антисоветчине, которой в то время активно начали заниматься люди, впоследствии ставшие во главе первого либерального российского правительства.
— Посудите сами: в те времена могли арестовать за чтение Солженицына о событиях сорокалетней давности, а вот обсуждение проектов реформ, то есть, по сути, демонтажа советской системы, шло в академических институтах вслух и не очень-то тихо. Случайность? — задается вопросом Алексей Кондауров, генерал КГБ и бывший главный аналитик ЮКОСа.
Действительно, сам Егор Гайдар рассказывал в своих интервью, что вместе с единомышленниками они обсуждали масштабные преобразования еще с начала 80-х годов. И происходило это во Всесоюзном НИИ системных исследований. К слову, этот институт был советским филиалом Международного института прикладного системного анализа, основанного в начале 70-х годов в Вене. Стажировки не стажировки, но как минимум организовать через него доставку новейшей научной литературы было вполне возможно. Получается, что обсуждение реформ шло если не под контролем, то уж точно с молчаливого согласия КГБ. И, учитывая масштабные планы Андропова, вряд ли это могло быть случайностью.
— Давайте не использовать слово «завербованы»: оно не из этого словаря и не про это, — бывший помощник Владимира Крючкова энергично протестует против попыток причислить младореформаторов к агентам КГБ. — Экономисты делали свою работу, органы свою. Я даже не уверен, что тогда, в начале 80-х, все эти будущие министры понимали, что их работой интересуются в органах. Насколько я знаю от коллег, которые непосредственно с ними работали, некоторые просто не понимали, что находятся в довольно плотном контакте с сотрудниками органов. Ну, им и лет-то было по двадцать — тридцать, интеллигентные мальчики, даешь работать, они и счастливы.
— А как так получилось, что ставка была сделана на проработку ультралиберального проекта? Трудно придумать что-нибудь более радикально разрушающее советский строй.
— Да, это интересно… Дело, видите ли, в том, что в середине 80-х это было самое модное и продвинутое экономическое направление. Вспомните: тэтчеризм, рейгономика. То есть был, конечно, и шведский социализм, но мы-то не Швецией хотели быть… Это, конечно, огромная историческая неудача, что и говорить. Но я не думаю, что тогда существовал какой-то иной выход. Ребята увлеклись неолиберализмом, им не могли сказать: «Все, увлекитесь чем-то еще» — это противоречило самой сути андроповского мышления, которое было направлено против партийного догматизма в политэкономии. К тому же восточноазиатские тигры только еще росли, Китай стартовал почти одновременно с нами, возможности госкапитализма не очень-то осознавались. Главное, наличие нескольких зон с разными типами хозяйствования могло бы послужить своеобразной подушкой безопасности на случай, если бы что-то пошло не так — просто не стали бы распространять неудачный опыт дальше.
При этом мышление либерального академического крыла, за которым приглядывал КГБ, в чем-то вполне соответствовало взглядам самого Андропова. Это стало ясно чуть позже из опубликованных весной 1990 года фрагментов «Аналитической записки по концепции перехода к рыночной экономике в СССР». Статья называлась красноречиво «Жестким курсом», а готовила ее группа экономистов под руководством мало кому тогда известного Анатолия Чубайса.
«Сопротивление реформе широких масс, — пишут ее авторы, — связано с необходимостью осуществления в ее ходе жестких и непопулярных мер и неизбежных издержек, к которым следует отнести не только снижение уровня жизни, но и резкий рост, а главное — легализацию социально-экономической дифференциации, гигантские масштабы легальной спекуляции, а также связанное с ней “неправедное обогащение” отдельных лиц и социальных слоев, отмывание денег теневой экономики, вызывающее поведение нуворишей и пр.».
Для борьбы с антиреформаторскими тенденциями авторы рекомендовали следующие меры: «роспуск профсоюзов в случае их выступления против правительственных мер», «чрезвычайное антизабастовочное законодательство», «контроль за всеми центральными средствами массовой информации», «меры прямого подавления по отношению к представителям партийного актива». Сходство с андроповскими планами в изложении наших собеседников из органов налицо. И вряд ли оно совсем случайно, учитывая пристальный интерес андроповского КГБ к молодым и перспективным экономистам, к которым Чубайс, безусловно, относился.
Весьма вероятно, что наработки группы Гайдара — Чубайса планировали положить в основу экономического устройства одной из экспериментальных зон, но совсем не факт, что этот опыт распространился бы на весь Союз. Который, кстати сказать, в старом, ленинско-сталинском виде должен был исчезнуть. Но в итоге исчез не только в ленинско-сталинском виде, а совсем.
Смерть Юрия Андропова до сих пор окутана завесой тайны. В чекистских кругах и поныне много говорят о том, что его убили, и даже называют убийцу — Светлану Щелокову, мужа которой Андропов уличил в многочисленных преступлениях и уволил с поста министра внутренних дел. Недолгое правление старика Черненко, Горбачев, апрельский пленум, перестройка; разваливается СССР… Либеральная идея обретает материальную силу и направленная изначально против партийной номенклатуры той самой номенклатуре в итоге и сослужила прекрасную службу.
Рождение чекистского капитализма
Детали плана: с середины 80-х руководство советских спецслужб начало концентрировать на западных офшорных счетах часть советской экспортной выручки, чтобы в изменившихся экономических условиях установить контроль над основными активами и ресурсами экономики.
Сегодня, через тридцать лет после прихода к власти Андропова, присутствие сотрудников органов в управлении российской экономикой не может не впечатлять. Порой создается ощущение, что люди в погонах проникли едва ли не во все сферы отечественного капитализма, который можно небезосновательно называть чекистским. И это вполне укладывается в пресловутый план Андропова.
— Разумеется, он имел в виду, что государство будет само назначать владельцев освобождающейся собственности, — рассказывает бывший контрразведчик, знакомый с некоторыми деталями андроповского плана. — Это вполне логично, учитывая, что никакого первоначального капитала внутри страны не было, а пускать иностранцев сюда никто не собирался. Это необязательно должны были быть комитетчики, но работать, конечно, они должны были под контролем КГБ. Людей готовили, учили…
Возможно, готовили для них и тот самый первоначальный капитал. В гипертрофированном виде эта версия была высказана еще в анонимной, но нашумевшей книге «Проект Россия», вышедшей в 2005 году: «Когда СССР разваливался, над огромными сырьевыми и стратегическими ресурсами срочно требовалась временная система контроля. Ни при каких обстоятельствах ресурсы не должны были работать в неподконтрольном политическом секторе. Эффективность ставилась на второе место. Главное условие — контролируемость. Было принято условие передать государственные активы частным лицам. Но не всем подряд, а очень избирательно». Анонимный автор подводил к мысли, что процесс передачи организовали и контролировали именно стратеги из спецслужб. Таким образом, нынешние олигархи на самом деле суть лишь нанятые менеджеры, которые контролируются настоящими собственниками.
«Проект Россия», впрочем, ярок словами, но не фактами. Однако косвенные свидетельства, которые при желании можно было интерпретировать как подтверждение версии, появились в том же 2005 году. Научный редактор журнала «Эксперт» Александр Привалов, анализируя приговор по первому делу ЮКОСа, обратил внимание на то, что обе стороны — и обвинение, и защита — фактически проигнорировали то, что главным выгодоприобретателем от деятельности нефтяной компании должна была быть некая офшорная фирма «Джамблик». Самое интересное, что зарегистрирована она была… 8 ноября 1984 года.
Таким образом, смелая гипотеза могла выглядеть так: еще в далекие 80-е, осознав всю бесперспективность советской экономической системы, некоторые крупные функционеры, в основном как раз из КГБ, сделали так, чтобы часть советской экспортной выручки оставалась на зарубежных счетах. Для этого могла быть создана сеть офшоров, где деньги аккумулировались. Накопленные таким образом средства — а это десятки миллиардов долларов — и составили в итоге тот первоначальный капитал, с которого началась новая российская экономика. И в общем-то неудивительно, что у ее истоков стояли бывшие сотрудники органов. При этой модели олигархи — просто «операторы», люди, которым разрешили поуправлять собственностью, приобретенной на чужие деньги.
Интересно, что следы фирм, подобных «Джамблику», зарегистрированных еще до краха СССР, встречаются в бизнесе и других крупных российских бизнесменов. Например, компания Sibir Energy известного бизнесмена Шалвы Чигиринского была создана в 1996 году на базе лондонской компании Pentex Energy plc. А та существовала с 1981 года и создавалась «для привлечения инвестиций в СССР». Или странная история обогащения банкира Александра Лебедева, которую в банковских кругах многие не могут объяснить ничем иным, кроме как пресловутым «золотом партии», — настолько внезапно в середине 90-х он аккумулировал под своим контролем огромные средства. Лебедев в прошлом кадровый разведчик, работавший под прикрытием в советском посольстве в Великобритании.
Многие чекисты к этой лестной для своей корпорации версии относятся, впрочем, с некоторым скепсисом (или просто не хотят ее обсуждать). И выдвигают другую — без зарубежных активов, но тоже с допущением своего контроля над новорожденным российским бизнесом:
— Представьте себе, что у вас есть агент. Допустим, он сидит в каком-то внешнеэкономическом объединении, условно говоря «Подшипникэкспорте», или, например, в каком-то кооперативе. Сидит и сидит. Он вам поставляет время от времени нужную информацию, вы ему помогаете. Потом случается перестройка, приватизация, все дела, и он становится частным бизнесменом. И первым делом зовет вас к себе. В службу безопасности. Вы думаете: «Зачем я ему теперь?» Как зачем? А то, что у вас большое досье на него, не повод для тесного общения? А то, что у вас связи во власти и среди силовиков? А то, что вы, в отличие от него, профессиональный аналитик? И вообще далеко не факт, что он стал бы частным предпринимателем, не расскажи вы ему в подробностях, как дальше будет развиваться ситуация.
— Получается, непонятно, кто кого нанимает.
— Сами думайте. Материала-то предостаточно.
В 90-е годы последний председатель КГБ СССР Владимир Крючков работал в руководстве АФК «Система», бывший руководитель 5-го, идеологического управления КГБ Филипп Бобков возглавлял службу безопасности группы «Мост» Владимира Гусинского, бывший глава Центра общественных связей Министерства безопасности России Алексей Кондауров ушел в информационно-аналитическую службу группы «Менатеп» Михаила Ходорковского.
Кто-то, впрочем, настаивает, что своему влиянию в российском бизнесе чекисты обязаны исключительно собственным профессиональным качествам.
— Кто бы что ни говорил, а КГБ был практически полностью чист от коррупции. Его сотрудники, особенно из внешней разведки, отличались профессионализмом и хорошим по советским меркам знанием западной экономики, — делится своими размышлениями чекист, перешедший в службу охраны президента. — Естественно, когда в Россию пришли иностранные инвесторы, работать с чекистами в качестве контрагентов им было удобнее всего. Вспомните: Владимир Путин в бытность свою вице-мэром Питера по внешнеэкономическим связям, например, сделал многое для того, чтобы в городе открылся филиал Deutsche Bank. Иностранцы с удовольствием брали на работу бывших чекистов, а те учились у них азам бизнеса. Кроме того, на каждом предприятии в Советском Союзе обязательно сидел человек из органов, формально занимавшийся экономической контрразведкой, а реально — всем комплексом вопросов, связанных с безопасной работой завода, фактически второй директор. Понятно, что и эти люди не были обойдены в ходе начавшейся сначала неформальной, а потом и официальной приватизации. Или возьмем случай Гены Гудкова — он со мной, считай, на одном этаже сидел, — работал по экономическим составам, увидел, что хорошо организованная и информированная охрана — то, на что будет спрос. И вот тебе первый в Советском Союзе ЧОП.
А кто-то и вовсе уверяет, что сотрудники органов пошли в бизнес от безысходности:
— Просто представьте, в один прекрасный день к вам в журнал приходят и говорят: «Все, сворачиваемся, все, что вы делали, плохо и никому не нужно, скажите спасибо, что вас вообще в тюрьму не сажают», — рассказывает другой высокопоставленный офицер. — Были случаи, когда люди возвращались из-за границы, где работали нелегалами, а им говорили, что по документам они значатся мертвыми и никаких больше дел с ними иметь не будут. В такой ситуации куда угодно пойдешь — хоть к олигархам, хоть к бандитам.
Чем Путин лучше Коржакова
Детали плана: планом не предусмотрено
Так или иначе, уже в начале и середине 90-х под прямым или косвенным контролем бывших сотрудников органов оказались огромные финансовые средства. Почему же они не воспользовались ими, чтобы, как и завещал всеобщий кумир Андропов, сразу же взять власть?
Возможно, как раз потому, что боялись эти средства потерять.
Для начала «официальная» корпоративная версия в изложении генерала Кондаурова:
— Чекисты привыкли анализировать, прогнозировать, отлавливать врагов, выполнять указания, но не управлять страной. Ошибка думать, будто КГБ занимался политикой, это не так, Андропов в этом смысле был ярким исключением, не случайно же он не был кадровым чекистом. И когда Юрия Владимировича не стало, все пошло насмарку.
А вот менее официальная, в анонимном разговоре:
— Проблема плана Андропова в том, что это, вообще говоря, гражданская война, — отмечает бывший помощник Крючкова, которого трудно заподозрить в антипатии к чекисту-генсеку. — Население недовольно — раз, номенклатура недовольна — два, и только тем, кто резко поднялся, хорошо. А кто их защищать бы стал? Физически? Это утопия. Утопией в целом был и андроповский план. Потому что один в поле не воин. Не может быть спецслужбистской хунты: не тот стиль, не те навыки, автоматов, грубо говоря, не хватит. Не утопия — это компромисс элит, легализация собственности, которая, естественно, на первоначальном этапе достается главным образом той самой номенклатуре, ну а дальше постепенное внедрение в руководящие органы — бизнеса, власти. Что мы и наблюдаем все последние годы.
Получается, что в начале 90-х наследники Андропова пошли на временный тактический компромисс с партийной бюрократией, которая была тесно связана с генералитетом, согласившись отдать ей часть собственности и практически всю политическую власть в обмен на возможность назначить группу «своих олигархов» и самим занять нужные места неподалеку. Именно поэтому изначальный решительный план Чубайса по тотальному искоренению номенклатуры в итоге деформировался почти до неузнаваемости.
Однако компромисс был именно временный. Уже в середине 90-х выходец из 9-го управления КГБ (правительственная охрана) Александр Коржаков попытался взять под полный контроль ход дел в российском бизнесе, тем самым нарушив хрупкий баланс сил.
Есть в чекистском жаргоне такое понятие — «девятая статья». Это деньги, выделенные на проведение спецопераций, за которые категорически запрещено — именно запрещено — отчитываться. Делается это для того, чтобы иностранные шпионы не могли отследить секретную операцию по бухгалтерской отчетности. Аналог «девятки» пытался внедрить в повседневную жизнь российского бизнеса и личный охранник Бориса Ельцина, который — интересная деталь — служил и в охране Юрия Андропова. Платить предлагалось государству.
План Коржакова провалился. Сыграла свою роль и личность тогдашнего президента, который не смог простить того, что его телохранитель предложил — нет, не отменить выборы 1996 года, как уверяли впоследствии либеральные СМИ, а найти другого, более молодого кандидата. Сказалось и то, что Коржаков оказался фактически одинок в своих амбициях: его не поддержали ни правительственные либералы, ни бывшие сослуживцы.
— Нельзя в таких делах действовать с наскока, — объясняет человек из тогдашнего близкого окружения Коржакова. — Он был слишком амбициозным даже для своих.
Но то, с чем не справился Коржаков, получилось спустя три с лишним года у Путина и его окружения. К 1999 году та самая бывшая партноменклатура, получившая в свои руки власть и собственность, довела саму себя до такой ситуации, что иного выхода, кроме как обратиться к чекистам, у нее просто не осталось.
— Для чекистов как корпорации в 99-м вообще сложился беспроигрышный вариант, — объясняет один из наших собеседников. — Путин против Примакова (первый директор Службы внешней разведки России. — «РР») — молодость против опыта, но из одной и той же структуры. Тем более «Медиа-Мост»…
Действительно, ни для кого не было секретом, что материальную и информационную поддержку блоку «Отечество — Вся Россия» оказывал именно холдинг Владимира Гусинского, службой безопасности которого руководил вышеупомянутый Филипп Бобков. А если вспомнить еще, что в АФК «Система», близкой к московскому мэру Лужкову, нашел себе место Владимир Крючков, то создается впечатление, что вся предвыборная кампания 1999 года была одной сплошной внутриведомственной разборкой. К слову, Крючков потом еще успел поработать советником Путина. И тут как нельзя кстати признание Алексея Кондаурова:
— Мне Путин сразу не понравился, я помогал команде Примакова. Михаил Борисович (Ходорковский. — «РР») об этом хорошо знал и не возражал, но сам предпочел Путина, его спонсировал и по мере сил участвовал в кампании.
Напомним: в этот момент Кондауров работал главным аналитиком структур Ходорковского. А тот сделал иной политический выбор, но совместной работе это ничуть не помешало. Такой вот почти товарищеский матч.
Тем временем операция по внедрению в Кремль успешно завершилась, о чем и рапортовал Путин в День чекиста 20 декабря 1999 года: «Я хочу доложить, что группа сотрудников ФСБ, направленная в командировку для работы под прикрытием в правительство, на первом этапе со своими задачами справляется». Круг замкнулся.
Конечно, с приходом Владимира Путина власть не перешла к КГБ. Правящая группа очень сплоченная и не очень большая, и, конечно, она не представляет корпорацию чекистов в целом. Более того, с приходом к власти выходцев из органов внутрикорпоративная борьба резко обострилась. С претензией на власть в разное время выступали разные группы, в том числе происходящие из спецслужб, иногда эти претензии были выражены и прямо. Учитывая вполне допустимое околочекистское происхождение капиталов и влияние «Медиа-Моста» и ЮКОСа, войну с ними тоже можно рассматривать как эпизод внутрикорпоративных баталий.
Но и после 2003 года внутричекистские разборки то и дело выплескиваются наружу. Дело «Трех китов», история с многомиллиардным китайским контрабандным ширпотребом — все это эпизоды одной внутренней войны. Апофеозом этого этапа стал скандальный демарш главы Госнаркоконтроля Виктора Черкесова, опубликовавшего статью «Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев».
Внутренняя борьба в органах не прекращается. В числе лидеров оппозиции мы видим представителей все той же корпорации: полковник КГБ Геннадий Гудков, подполковник КГБ Александр Лебедев…
От Путина до Путина. Послесловие
Хочется закончить эту историю тем самым разговором, с которого начался наш рассказ.
— Что такое Пиночет как феномен? — объясняет мне один из помощников Крючкова. — Это представитель силовой группы, который, опираясь на эту самую силовую группу, недемократическим путем, то есть без публичного обсуждения, проводит комплекс непопулярных модернизационных преобразований, направленных на вестернизацию страны.
— Но Путин-то популярный.
— Это несущественно. Существенно то, что все его ключевые реформы — монетизация льгот, налоговая, образовательная, военная, сейчас медицинская, потом будет, вероятно, пенсионная — проходят без реального общественного обсуждения. И, заметьте, все они абсолютно либеральные. А то, что он при этом еще и популярным остается, — пиарщики действительно творят чудеса. Путин на полную использует свой диктаторский ресурс, просто он у него очень ограничен. Он не может распустить парламент, не может устроить полноценную номенклатурную чистку, много чего он не может, в общем. Поэтому и фамилия у него все-таки Путин. Он, я думаю, обеспечил максимальный уровень западничества, на который была согласна силовая элита, которая, в свою очередь, обеспечивает проведение модернизации. Это и есть план Андропова, только без ГУЛАГа и гражданской войны. Но поэтому и эффект не такой впечатляющий.
Мой собеседник по-прежнему улыбается. Открыто и дружелюбно.
Источник
