Как Москва покончила с коммунизмом
1989 год был, возможно, самым знаменательным годом второй половины двадцатого века, и вчера была двадцатая годовщина одного из главных его событий. 25 мая 1989 года состоялось открытие Съезда народных депутатов - первого настоящего парламента в Советском Союзе. Настоящим он был, потому что, в отличие от прочих советских законодательных органов большинство его членов были избраны на состязательных выборах, а еще потому, что с самого первого дня часть парламентариев была готова критиковать партийное руководство, поведение армии и КГБ - и могла делать это безнаказанно.
Прочие драматические события не заставили себя долго ждать. В Пекине 4 июня 1989 года были жестоко подавлены выступления сторонников демократии, а в Европе в это время уже шли совсем другие процессы. Коммунистическое руководство Польши смирилось с решительной победой 'Солидарности' на выборах и село с ней за круглый стол обсуждать новые правила игры в политике страны. После этого систему в Польше уже фактически нельзя было назвать коммунистической. А кардинальные перемены, тем временем, продолжали идти и привели в том же году к падению Берлинской стены и к последовательному коллапсу коммунистических режимов Восточной и Центральной Европы.
В этом году большинство СМИ, вспоминая события двадцатилетней давности, сосредоточится на наиболее живописных картинах - на массовых демонстрациях в европейских городах, на западных и восточных немцах, танцующих на руинах стены, которая разделяла Берлин с 1961 года. Однако главные перемены, сделавшие возможной трансформацию Восточной Европы, происходили в другом месте - в Москве.
Нет ничего загадочного в том, что Польша, Венгрия или еще не расколовшаяся Чехословакия, добились в 1989 году независимости и избавились от коммунистов, как только народы этих стран поняли, что им не грозит советская интервенция. То же самое относится и к падению Берлинской стены, и к последовавшему за ним через год объединению Германии. Все это случилось бы намного раньше, если бы жители Центральной и Восточной Европы не понимали так отчетливо, что за спинами их местных партийных боссов стоит советское руководство готовое прибегнуть ко всем возможным средствам, чтобы сохранить коммунистические режимы в той части Европы, которую они по итогам Второй мировой войны считали своей законной добычей.
Таким образом, объяснения требует не столько то, что в 1989 году происходило в Центральной и Восточной Европе, сколько то, почему изменилась политика Москвы. Согласно одной из версий, особенно популярной в Соединенных Штатах, это заслуга президента Рональда Рейгана, поставившего Советский Союз на колени, ужесточив риторику и увеличив военные расходы. Однако Рейган имел дело с четырьмя советскими лидерами - Леонидом Брежневым, Юрием Андроповым, Константином Черненко и Михаилом Горбачевым, - но, пока в марте 1985 года генеральным секретарем не стал последний из них, ничего не изменилось.
Победу над европейским коммунизмом также часто приписывают папе Иоанну Павлу II. Его избрание в 1978 году и триумфальное возвращение на родину на следующий год, несомненно, всколыхнуло поляков и вдохновило движение 'Солидарность' попробовать на прочность в 1980-1981 годах правление коммунистов. Однако у польских властей тогда хватило ресурсов ввести военное положение и загнать 'Солидарность' в подполье до 1987 года. К тому же, как ни восхищались жители прочих коммунистических стран примером 'Солидарности', последовать ему желающих не нашлось.
Более обоснованной выглядит версия о том, что Горбачева вынудила пойти на радикальные перемены во внешней и внутренней политике суровая экономическая необходимость. Однако не стоит забывать, что даже в значительно более бедных странах, чем Советский Союз середины 1980-х авторитарные режимы спокойно сохраняются до наших дней. В 1985 году в советском обществе все было спокойно, и скорее реформы вызвали в нем кризис, чем кризис породил реформы.
( Collapse )
Прочие драматические события не заставили себя долго ждать. В Пекине 4 июня 1989 года были жестоко подавлены выступления сторонников демократии, а в Европе в это время уже шли совсем другие процессы. Коммунистическое руководство Польши смирилось с решительной победой 'Солидарности' на выборах и село с ней за круглый стол обсуждать новые правила игры в политике страны. После этого систему в Польше уже фактически нельзя было назвать коммунистической. А кардинальные перемены, тем временем, продолжали идти и привели в том же году к падению Берлинской стены и к последовательному коллапсу коммунистических режимов Восточной и Центральной Европы.
В этом году большинство СМИ, вспоминая события двадцатилетней давности, сосредоточится на наиболее живописных картинах - на массовых демонстрациях в европейских городах, на западных и восточных немцах, танцующих на руинах стены, которая разделяла Берлин с 1961 года. Однако главные перемены, сделавшие возможной трансформацию Восточной Европы, происходили в другом месте - в Москве.
Нет ничего загадочного в том, что Польша, Венгрия или еще не расколовшаяся Чехословакия, добились в 1989 году независимости и избавились от коммунистов, как только народы этих стран поняли, что им не грозит советская интервенция. То же самое относится и к падению Берлинской стены, и к последовавшему за ним через год объединению Германии. Все это случилось бы намного раньше, если бы жители Центральной и Восточной Европы не понимали так отчетливо, что за спинами их местных партийных боссов стоит советское руководство готовое прибегнуть ко всем возможным средствам, чтобы сохранить коммунистические режимы в той части Европы, которую они по итогам Второй мировой войны считали своей законной добычей.
Таким образом, объяснения требует не столько то, что в 1989 году происходило в Центральной и Восточной Европе, сколько то, почему изменилась политика Москвы. Согласно одной из версий, особенно популярной в Соединенных Штатах, это заслуга президента Рональда Рейгана, поставившего Советский Союз на колени, ужесточив риторику и увеличив военные расходы. Однако Рейган имел дело с четырьмя советскими лидерами - Леонидом Брежневым, Юрием Андроповым, Константином Черненко и Михаилом Горбачевым, - но, пока в марте 1985 года генеральным секретарем не стал последний из них, ничего не изменилось.
Победу над европейским коммунизмом также часто приписывают папе Иоанну Павлу II. Его избрание в 1978 году и триумфальное возвращение на родину на следующий год, несомненно, всколыхнуло поляков и вдохновило движение 'Солидарность' попробовать на прочность в 1980-1981 годах правление коммунистов. Однако у польских властей тогда хватило ресурсов ввести военное положение и загнать 'Солидарность' в подполье до 1987 года. К тому же, как ни восхищались жители прочих коммунистических стран примером 'Солидарности', последовать ему желающих не нашлось.
Более обоснованной выглядит версия о том, что Горбачева вынудила пойти на радикальные перемены во внешней и внутренней политике суровая экономическая необходимость. Однако не стоит забывать, что даже в значительно более бедных странах, чем Советский Союз середины 1980-х авторитарные режимы спокойно сохраняются до наших дней. В 1985 году в советском обществе все было спокойно, и скорее реформы вызвали в нем кризис, чем кризис породил реформы.
( Collapse )
